vault-girl
Рискну представить на суд общественности макси-фик. Если заинтересует народ - буду выкладывать проды еженедельно.
Демоны на острие иглы
Автор: Rina
Фандом: Fallout New Vegas
Персонажи: жКурьер, Вульпес Инкульта
Жанр: AU
Размер: макси
Статус: в работе
Аннотация: Это не новеллизация, как может показаться в первых главах - мне слишком тесно в рамках сюжета игры. Фик является махровым AU с сохранением всех констант мира, с добавлением в события капельки реалистичности и логики, и полным событийным произволом.
читать дальше. Главы 1-2.
«А вы заметили, что он
В уме сурьезно поврежден?»
Грибоедов, «Горе от ума».
Пролог.
Свет падал неровно, едва рассеивая густую, вязкую темноту. Тусклое мутно-зеленое свечение терминала на столе и мерцающие отблески оплывшего огарка свечи. Вульпес зажмурился на мгновенье, откидываясь на спинку колченогого стула, и растер пальцами покрасневшие, воспаленные глаза. Вздохнул, затем вновь подвинул серую бумагу ближе к потрескивающему, затопленному воском фитилю, и продолжил писать. Почерк мелкий, убористый, с крутым наклоном узких букв. Шестой лист отчета. Цезарь не смотрит голодиски, Цезарь не нуждается в схемах – требуется самая суть. Как объяснить вкратце то, что до конца не понимаешь сам?
Снова таблица. Около десяти минут Вульпес честно пытался разобраться с выкладками цифр: некоторые формулы знакомы, но большая часть информации за гранью его понимания. Инкульта схватил чистый лист, на долгое мгновение зажал губами отточенный стержень карандаша, затем быстро принялся набрасывать колонку расчетов. Терминал неожиданно моргнул и погас, лишив палатку и без того тусклого источника света. Фрументарий шепотом выругался и вдарил ногой по ядерной батарее под столом; с утробным ворчанием терминал включился вновь. Вульпес снова протер глаза; сам того не заметив, оставляя на лице темные разводы химического карандаша.
«Хватит», - едва слышно прошептал он сам себе и отложил в сторону лист с неоконченными расчетами. Вскользь проглядел изложенные для Цезаря сведения, дописал еще пару предложений и с облегчением поставил точку. Не дождавшись, пока загрузится терминал, Инкульта бегло просмотрел последний лист и, подхватив стопку бумаги, спешно вышел из палатки.
Цезарь ужинал. На кушетке возле стола вальяжно возлежала рабыня в полупрозрачной сорочке; до появления фрументария она что-то рассказывала, при виде Инкульты замолкла, смерив того неприязненным взглядом.
- Проходи, - произнес вождь легиона, взмахнув рукой в нетерпеливом приглашающем жесте. Сидячих мест в палатке больше не было, рабыня так и осталась на кушетке, и не вздумав пошевелиться; Цезарь не придал этому значения. Инкульта замер перед его столом, вытянувшись по струнке.
- Опять бумаги, Вульпес...- устало вздохнул Цезарь, замечая листы в руках фрументария. Не смотря на благожелательный тон лидера, молодой мужчина непроизвольно сжал пальцы на свернутых в трубку отчетных записях. – Неужели нет ничего такого, что ты не мог бы рассказать мне устно?
- Я проверил материалы того старика… - начал Инкульта, глава легиона резко прервал, рассекая воздух ладонью.
- Во имя Марса, прекрати это, Вульпес!
В палатке на короткое время воцарилась тишина. Цезарь сжал пальцами виски и застыл неподвижно на несколько тягучих секунд. Затем невозмутимо вернулся к трапезе; вилка неприятно заскрежетала по глиняной тарелке, сгребая остатки еды с краев к центру. Фрументарий остался на месте, твердо зная, что это еще не конец аудиенции. Через некоторое время пожилой мужчина сменил гнев на милость, отложив в сторону столовый прибор.
- Давай сюда, - нетерпеливо вытянул он руку, одновременно прикладываясь к кубку с водой. Вульпес отдал отчет.
- Когда я говорил, что мне нужны свежие решения, я не имел в виду, что ты должен заходить так далеко, - раздраженно бросил Цезарь.
- Разве Серчлайт не оправдал Ваших ожиданий, господин? – вкрадчиво поинтересовался фрументарий, едва размыкая тонкие губы. Рабыня на кушетке грациозно потянулась, будто невзначай скинув с округлого, молочно-белого плеча бретельку сорочки. Инкульта едва ли заметил ее жест.
- Оправдал, - вынужден был признать седой мужчина, опуская кубок на стол. – Но ты слишком увлекаешься не тем, чем нужно. Слишком много свободы. Хотя… воздавая должное, результат оправдывает твои проступки.
Вульпес заложил руки за спину и, расставив ноги, нетерпеливо качнулся вперед.
- Что с той девчонкой? Ты упоминал про нее после Ниптона. Кажется, она становится знаменитой? – поинтересовался Цезарь, вновь перенося внимание на еду в своей тарелке. Подцепив вилкой кусок мяса, некоторое время пристально разглядывал его, словно ожидая от еды какого-то неприятного подвоха. Фрументарий ответил после краткого раздумья:
- Перспективна. Есть непроверенные данные…
- Тогда доложишь, когда проверишь, - сердито отмахнулся мужчина. Рабыня негромко хихикнула и вновь призывно изогнулась. Вульпес сдержанно кивнул.
- Займись ею, - направив вилку с насаженной едой в сторону фрументария, весомо приказал Цезарь. – Если твоя информация про Хауса – правда…
Инкульта вздернул подбородок, слегка оскорбленный предположением о каких-либо сомнениях в достоверности его данных.
- Ты знаешь, что делать, - заключил седой мужчина. – Это все была твоя идея.
Вульпес вновь кивнул. Рабыня широко зевнула и, поднявшись с кушетки, прошла во внутреннюю часть палатки, призывно покачивая бедрами. Неспешно двигаясь мимо кресла своего господина, невзначай провела пальцами по спинке кресла. Тот исподволь взглянул в ее сторону, отвлекшись на секунду, затем вновь обернулся к фрументарию.
- Смотри, не заиграйся, мой мальчик. Особенно вот с этим, - Цезарь приподнял листы бумаги и потряс уголками в воздухе. – Для Запада нужен иной подход, потому ты и получил свои полномочия. Но всему есть предел. Уже поздновато проводить с тобой политагитацию, но подумай хотя бы своей чрезмерно умной головой – на кого ты оставишь проект, когда после захвата Вегаса я отзову тебя на юг Калифорнии? А я отзову, не сомневайся - ты нужен мне за линией фронта, и не строй иллюзий по этому поводу.
Инкульта не шевелился. Не страх, не обида – внутри билось лишь болезненное осознание, что он сумел разочаровать своего диктатора. Цезарь нехотя пролистнул страницы отчета, решительно отложил в сторону и серьезно добавил:
- Не заставляй меня сомневаться в моем выборе.
Еще несколько секунд лидер легиона сверлил фрументария пристальным, внимательным взглядом. Наконец, соблаговолил снисходительно и мягко качнуть головой:
- Свободен. Будь осторожен, Вульпес.
Инкульта согнулся в уважительном поклоне и, отсалютовав, покинул палатку.
Глава 1.
Месть – это блюдо, которое следует подавать холодным и съедать быстро.
Челюстные мышцы сводит, зубы мелко стучат – то ли от озноба, то ли от страха. Ноги окоченели, брюки насквозь мокрые от ночной росы, и рыхлая кладбищенская земля до кости пронзает ледяным холодом, медленно ползущим от разбитых коленей вверх, по бедрам, вдоль по позвоночнику, заполняя тело неконтролируемым ужасом.
Отчет последних секунд пошел.
Бенни взводит курок, его руки видны в мельчайших деталях: каждая фаланга длинных пальцев, каждая морщинка на сгибе, аккуратные ухоженные ногти, под которые забилась черная земля. Дуло пистолета направлено прямо между глаз. Указательный палец ложится на спусковой крючок, Бенни плавно нажимает… В тишине не слышно выстрела; земля вдруг уходит из под ног, словно выбитая у висельника табуретка, оставляя лишь чувство бесконечного падения в пустоту. Бенни снова и снова жмет на крючок, всаживает пулю за пулей, которые пронзают грудную клетку, живот, входят в тело взрывами кроваво-красной боли, глухими ударами отзываются в мозгу. Сердце бешено и гулко стучит в ушах. Десять пуль, пятнадцать… столько нет в обойме!
Бенни злорадно улыбается; последняя пуля в оглушительной тишине вылетает из ствола. Щелчок оружия теряется в сумасшедшем ритме сердцебиения, и вдруг все звуки взрываются истошным криком.
Темнота, выжигающая глаза.
Голосовые связки свело - курьер вдруг осознает, что крик ее собственный.
Красные огоньки беспокойно заморгали в углу комнаты, прогруженной во мрак. Недоуменная трель запуска режима обнаружения: робот решил, что владелица раньше него заметила некоего противника. Несколько секунд он беспокойно метался по комнате и затем вновь успокоился в углу возле входной двери.
Рэй в оцепенении сидела на кровати, пытаясь выровнять сбившееся дыхание: окаменевшие мышцы ноют, сведенные напряженной судорогой, тело еще чувствует фантомную боль пулевых ранений.
Из соседнего номера слышались цветастые ругательства в адрес орущей психопатки: звукоизоляция в номерах «Топс» оставляла желать лучшего. Рэй ладонью стерла капельки пота со лба, заметив, что руки у нее все еще дрожат. Ощупью нашла пачку сигарет на прикроватной тумбочке и, закурив, снова вытянулась в постели, плотнее натянув одеяло. Простыня пропиталась потом и неприятно холодила кожу.
Бенни. Ублюдок Бенни не давал ей покоя даже во сне.
Вдох, тяжелый выдох - выжимая вместе с дымом весь воздух из легких, прогоняя остаточные следы мучительного кошмара. Рэй подложила согнутую руку под голову, рефлекторно проведя пальцами по затылку в том месте, где рваный шрам прикрывал титановую пластину – заплатка на память. Чуть повыше правого уха, кривым углом вверх вдоль линии роста волос. Пуля, вырвавшая кусок ее плоти, а вместе с ним – кусок ее жизни, все ее прошлое. Хотя бы за то, что теперь каждое утро приходится укладывать непослушные волосы в сложную прическу, чтобы скрыть уродливые шрамы, этого подонка в клетчатом твиде стоило располосовать и освежевать заживо.
Девушка задумчиво курила, медленно расслабляясь после согнавшего всю дремоту кошмара. Рэй знала, что пытаться прикрыть глаза теперь бесполезно: уже привычная бессонница в долгой веренице пробуждений со сдавившим горло криком, в липком поту не оставит ее так просто. Значит, пора вставать.
Курьер затушила сигарету об пол и поднялась с кровати. Поеживаясь от холода, босиком прошлепала к окну и сдернула тяжелую занавесь - тут же зажмурилась. Яркое солнце ослепило до рези в глазах - словно свет прожектора, направленного прямо в лицо. Рэй тихо выругалась, прикрывая ладонью веки. ЭД-Э развернул сенсоры в сторону окна, тон привычного монотонного жужжания на секунду чуть понизился. Упавшая на пол портьера взметнула облако золотистых пылинок, медленно дрейфующих в широких, теплых лучах; свет, преломляясь в трещинах серого мутного стекла, сплел причудливый узор на полу комнаты – искаженная проекция оконной рамы в паутинной сети.
Одиннадцать утра. Сонный Вегас еще не оправился от оживленной, насыщенной ночи, город пуст и тих. Ветер лениво гоняет по тротуарам мелкий мусор, Стрип практически безлюден. Патруль военной полиции НКР неторопливо прогуливается вдоль аллеи, опухшее лицо офицера выдает тяжелое похмелье. Одинокая проститутка массирует отекшие ноги, скрываясь от палящего солнца в тени широких вееров пальм. Жара надвигается волнами, струится по мостовой прозрачным маревом, медленно течет по улицам меж скамеек и опор рекламных щитов, чтобы в полдень обрушиться в полную силу на затихший до заката город.
Бетонные стены отеля еще хранили освежающую ночную прохладу; Рэй, зябко поеживаясь, прошла в туалет, размышляя о планах на грядущий день. Стоило обшарить коллекторы под Фрисайдом, расспросить местных: крышками или угрозами выбить нужные сведения. После этого, в случае неудачи, можно докладывать о провале задания. А в своей неудаче Рэй не сомневалась: всякая надежда была потеряна еще четыре дня назад.
Четыре дня и все без толку. Лихорадочные поиски вслепую, сбор информации по крупицам, интуитивные безрезультатные броски по разным направлениям – все усилия напрасны. Если уж по горячим следам не удалось найти никаких зацепок, ни единого намека хотя бы на выбор вектора его движения, то теперь, спустя четыре дня, можно отбросить все призрачные надежды. Парень залег на дно и, если он не дурак – а Бенни не дурак! – то теперь о нем и платиновой фишке можно позабыть навсегда.
Зато теперь весь Стрип и окрестности в курсе, что курьер, отмеченный неожиданной благосклонностью мистера Хауса, ищет сбежавшего главу Председателей. Девушка все еще была чужаком в Нью Вегасе – даже если кто-то обладал нужными данными, то не спешил ими делиться. Местные косились на нее с подозрением, военные НКР провожали настороженными, внимательными взглядами, локальные банды вообще не проявляли особой заинтересованности – чем может быть полезна субтильная бабенка с видавшей лучшие времена ковбойской винтовкой за плечом? Таких случайных, ничем не примечательных путешественников полно на Фрисайде, Рэй ничем не выделялась среди общей массы – разве что неожиданными вопросами, но придурков со странностями здесь и до нее всегда хватало.
Обидно терять солидный куш, предложенный Хаусом за треклятую фишку, ставшую камнем преткновения всех ее проблем. Еще обиднее упустить этого ублюдка. Обвел вокруг пальца, как сопливую девчонку: виновата сама, заигравшись в тактичность и благородство. В следующий раз вместо приветствия стоит прострелить скоту обе ноги, а потом уже задавать вопросы. Хотя, представится ли еще подобная возможность…
Рэй, вглядываясь в мутное темное зеркало, доплела короткую косу. Жесткие, выгоревшие до рыжины волосы топорщились тонкими кисточками, не смотря на все попытки девушки уложить выбивающиеся пряди в плетение. Теперь придется навсегда забыть о короткой стрижке из-за уродливых шрамов на черепе.
Кожаная броня с металлическими пластинами, узкополая шляпа, неразлучный стилет в рукаве, ставший обязательным атрибутом после весьма неприятного происшествия - да, лучше не вспоминать. Рэй спустилась в ресторан при казино, рассчитывая на плотный завтрак перед напряженным днем.
Зевающий бармен, лениво облокотившийся на стойку, приветственно кивнул. Обернувшись в сторону кухни, гаркнул что-то неразборчивое, что должно было соответствовать заказу девушки. Чем хорош «Топс» - всегда знаешь, что ты ешь. Если стейк из кротокрыса, то он и воняет кротокрысом так, словно мясо отмачивали в крысином дерьме. Если жареный богомол, то с раздробленными кусочками хитина, о которые по неосторожности можно сломать зуб. Меню ресторана соответствовало правилам трех «не»: недорого, незамысловато и не кормим в долг. Рэй вполне устраивало такое положение вещей.
Излюбленный столик в дальнем углу, где просматриваются все двери. Густой серый полумрак, в котором можно укрыться от праздных взглядов. НКР гарантировала Рэй неприкосновенность, но кто знает, почему, к примеру, ее так пристально разглядывает тот капрал за барной стойкой? Просто положил глаз на свободную девчонку или что-то подозревает, пытается вспомнить где-то виденное лицо? Курьер, сохраняя спокойствие, уткнулась в свою тарелку, надвинув шляпу по самые брови. Возможно, республиканец просто обознался, спутал с кем-то еще, со старой знакомой…
«Это паранойя, Рэй», - торжественно объявил внутренний голос. Девушка с раздражением воткнула ложку в горячую овсяную кашу; судя по консистенции и вкусу являвшуюся продуктом еще довоенного производства. Не думать о всякой ерунде! Обшарить восточные коллекторы, исключительно для собственного успокоения – вряд ли Бенни поджидает ее в какой-нибудь ржавой канализационной трубе, поигрывая блестящей фишкой. После этого – пошло оно все к черту! Убраться отсюда, пока не успела основательно погрязнуть в этих локальных распрях и мелочных частных интересах. Еще можно выдернуть из трясины колени, пока не ушла в дерьмо по самые уши. Скоро здесь станет жарко – еще жарче, чем обычно бывает в пустыне Мохаве в палящий полдень. Легион перейдет в наступление: найдет коса на камень оплота границ НКР – до скрежета, до всплеска искр, и тогда побежит пламя по сухой траве пустоши, поглощая и виновных, и непричастных. Можно серьезно обжечься, если вовремя не укрыться от огненного вала пожара… а то и вовсе сгореть.
Рэй вздрогнула от негромкого стука, когда на стол перед ней опустился узкий стеклянный стакан. Не заметить приближение человека – как ты собираешься выживать, курьер, если не видишь дальше собственного носа? Промах за промахом, прокол за проколом – кажется, в Вегасе не только удача, но и боевая хватка окончательно покинули ее. С таким раскладом даже не стоит садиться за игровой стол.
Девушка сделала вид, что ей безразлично чужое присутствие. По мере сил старалась изобразить вежливое равнодушие: увлечена ковырянием каши, не беспокоить. Возле стакана с морковным соком на столешницу опустилась фетровая шляпа; игнорирование нежелательного сотрапезника продолжалось. Далее в поле зрения Рэй вторглись уголки накрахмаленных манжет и терпеливо сложенные в замок пальцы. Бросающийся в глаза контраст белоснежной хлопковой ткани с загорелой кожей; рубец от ожога на левом запястье, тонкая сеточка шрамов по костяшкам. Кажется, пора медленно и ненавязчиво вынимать стилет…
- Рэйчел Флинт? – прозвучал мягкий, втекающий в сознание голос, скорее не спрашивая, а утверждая, будто пробуя ее имя на вкус. Неповторимую интонацию, врезавшуюся в память каленым железом, этот вкрадчивый, цепляющий за самое нутро тон ей не спутать ни с чьим другим. Курьер подняла глаза.
Сидящий по другую сторону стола мужчина чуть склонил голову на бок, внимательно изучая девушку, словно видел перед собой не человека, а некий интересный выставочный экспонат. Пальцы медленно расцепились и ладони спокойно легли на исцарапанный пластик столешницы.
Рэй могла представить, какое нелепое зрелище она представляла со стороны: широко распахнутые в испуганном недоумении глаза, выскользнувшая из руки и утонувшая в каше алюминиевая ложка. Мужчина без всяческого проявления эмоций завершил беглый осмотр собеседницы и теперь его куда больше интересовал погребенный в овсянке столовый прибор – именно в этом направлении он сфокусировал взгляд, когда начал говорить:
- Ты смогла всерьез заинтересовать некоторых могущественных личностей… помимо мистера Хауса. С тобой хотели бы встретиться.
Рэй открыла рот, но человек напротив едва уловимым жестом предупреждающе поднял ладонь на пару дюймов от крышки стола:
- Обойдемся без имен. И да, я запомнил, что мы встречались ранее в иной, более… оживленной обстановке.
Курьер поджала губы; говорящий сдержанно отпил из своего стакана и, оторвавшись от созерцания ложки, взглянул напрямую на собеседницу:
- Хочу заметить - все твои возможные преступления, совершенные против, кхм… нашей организации, будут прощены.
Рэй невольно скривила рот в саркастической ухмылке – какая честь! В светло-голубых глазах мужчины промелькнуло недоброе, опасное предостережение – словно краткая вспышка молнии, упреждающая буйство стихийного шторма. Впрочем, голос остался таким же спокойным и снисходительным:
- Рекомендую не злоупотреблять этой милостью – она не дается дважды.
Девушка отодвинула в сторону миску и, откинувшись на спинку дивана, скрестила руки на груди:
- Если какие-нибудь ублюдки снова начнут на моих глазах расстреливать караваны, то я буду вынуждена вновь прибегнуть к злоупотреблению.
– Мы лишь стараемся пресекать незаконные поставки товаров на границах нашей территории, - с мягким нажимом произнес мужчина. - Лично тебе никто не желал зла.
- Лично мне? Возможно, нет, - возмущенно фыркнула Рэй. - Но вот караванщику, которому снесли башку в тот момент, когда он уже готов был дать мне скидку…
Легионер сухо поджал губы и на мгновение прикрыл веки; медленно и равнодушно пожал плечами, игнорируя выпад. В его ладони тускло сверкнул бронзой гравированный медальон. Секунду он разглядывал его, затем с тихим звяканьем золотистый круг лег на стол перед девушкой аверсом вниз, кончики пальцев чуть пододвинули медальон по направлению к курьеру. Едва разжимая узкие губы, мужчина вымолвил, чуть понизив тон, но жестко акцентируясь на словах:
- Коттонвуд Коув: там тебя будут ждать на пристани. Этот знак гарантирует беспрепятственный пропуск по нашей территории.
- Но…
- Все свои вопросы задашь на месте. И не мне, - твердо оборвал он. Оправил костюм, вставая с места – дал понять, что их беседа подошла к концу. Рэй молчала. Наглый, самоуверенный мерзавец… неужели он ожидает, что вот сейчас радостный курьер, тронутый вниманием Цезаря, сорвется с места, дабы предстать пред очами Великого? На кой черт ей этот Коттонвуд Коув, словно ей и без того мало проблем? Платиновая фишка в кармене Бенни - единственная вещь, которая сейчас занимала ее мысли. Поэтому пусть катятся куда подальше: и он, и Цезарь, и медальон – и чем скорее, тем лучше. Аура этого человека тревожила ее - он вызывал где-то глубоко внутри неуловимый подавляющий дискомфорт, подспудное чувство собственной слабости. В памяти всплыл Ниптон, и сложный комок эмоций забурлил внутри. Выбросить из головы. Не сейчас.
Легионер на секунду задержался у края стола, будто вспомнив что-то. Сделал несколько глотков морковного сока и заметил, будто невзначай:
- Да, если тебе интересно… Тот сбежавший человек, которого ты ищешь - сейчас он на пути к нашему лагерю. Ты сможешь найти его там.
Рэй метнула быстрый, настороженный взгляд на мужчину, тот с открытым интересом изучал ее реакцию. Затянувшаяся секунда пристального внимания льдисто-голубых холодных глаз, пронзающих до самого дна души. Словно бабочка под булавкой – не дернуться, пока тебя с легкой тенью интереса досконально препарируют, разбирают на составляющие. Наконец, он прервал тягостный контакт, отпустил ее взгляд, сосредотачиваясь на стакане и допивая его содержимое залпом.
- До встречи.
Стакан тихо опустился на соседний пустующий стол.
Глава 2.
Благими намерениями…
продолжение следует
Демоны на острие иглы
Автор: Rina
Фандом: Fallout New Vegas
Персонажи: жКурьер, Вульпес Инкульта
Жанр: AU
Размер: макси
Статус: в работе
Аннотация: Это не новеллизация, как может показаться в первых главах - мне слишком тесно в рамках сюжета игры. Фик является махровым AU с сохранением всех констант мира, с добавлением в события капельки реалистичности и логики, и полным событийным произволом.
читать дальше. Главы 1-2.
«Let me hear you make decisions
Without your television
Let me hear you speaking
Just for me»
Depeche Mode, «Let me see you stripped».
Without your television
Let me hear you speaking
Just for me»
Depeche Mode, «Let me see you stripped».
«А вы заметили, что он
В уме сурьезно поврежден?»
Грибоедов, «Горе от ума».
Пролог.
Свет падал неровно, едва рассеивая густую, вязкую темноту. Тусклое мутно-зеленое свечение терминала на столе и мерцающие отблески оплывшего огарка свечи. Вульпес зажмурился на мгновенье, откидываясь на спинку колченогого стула, и растер пальцами покрасневшие, воспаленные глаза. Вздохнул, затем вновь подвинул серую бумагу ближе к потрескивающему, затопленному воском фитилю, и продолжил писать. Почерк мелкий, убористый, с крутым наклоном узких букв. Шестой лист отчета. Цезарь не смотрит голодиски, Цезарь не нуждается в схемах – требуется самая суть. Как объяснить вкратце то, что до конца не понимаешь сам?
Снова таблица. Около десяти минут Вульпес честно пытался разобраться с выкладками цифр: некоторые формулы знакомы, но большая часть информации за гранью его понимания. Инкульта схватил чистый лист, на долгое мгновение зажал губами отточенный стержень карандаша, затем быстро принялся набрасывать колонку расчетов. Терминал неожиданно моргнул и погас, лишив палатку и без того тусклого источника света. Фрументарий шепотом выругался и вдарил ногой по ядерной батарее под столом; с утробным ворчанием терминал включился вновь. Вульпес снова протер глаза; сам того не заметив, оставляя на лице темные разводы химического карандаша.
«Хватит», - едва слышно прошептал он сам себе и отложил в сторону лист с неоконченными расчетами. Вскользь проглядел изложенные для Цезаря сведения, дописал еще пару предложений и с облегчением поставил точку. Не дождавшись, пока загрузится терминал, Инкульта бегло просмотрел последний лист и, подхватив стопку бумаги, спешно вышел из палатки.
Цезарь ужинал. На кушетке возле стола вальяжно возлежала рабыня в полупрозрачной сорочке; до появления фрументария она что-то рассказывала, при виде Инкульты замолкла, смерив того неприязненным взглядом.
- Проходи, - произнес вождь легиона, взмахнув рукой в нетерпеливом приглашающем жесте. Сидячих мест в палатке больше не было, рабыня так и осталась на кушетке, и не вздумав пошевелиться; Цезарь не придал этому значения. Инкульта замер перед его столом, вытянувшись по струнке.
- Опять бумаги, Вульпес...- устало вздохнул Цезарь, замечая листы в руках фрументария. Не смотря на благожелательный тон лидера, молодой мужчина непроизвольно сжал пальцы на свернутых в трубку отчетных записях. – Неужели нет ничего такого, что ты не мог бы рассказать мне устно?
- Я проверил материалы того старика… - начал Инкульта, глава легиона резко прервал, рассекая воздух ладонью.
- Во имя Марса, прекрати это, Вульпес!
В палатке на короткое время воцарилась тишина. Цезарь сжал пальцами виски и застыл неподвижно на несколько тягучих секунд. Затем невозмутимо вернулся к трапезе; вилка неприятно заскрежетала по глиняной тарелке, сгребая остатки еды с краев к центру. Фрументарий остался на месте, твердо зная, что это еще не конец аудиенции. Через некоторое время пожилой мужчина сменил гнев на милость, отложив в сторону столовый прибор.
- Давай сюда, - нетерпеливо вытянул он руку, одновременно прикладываясь к кубку с водой. Вульпес отдал отчет.
- Когда я говорил, что мне нужны свежие решения, я не имел в виду, что ты должен заходить так далеко, - раздраженно бросил Цезарь.
- Разве Серчлайт не оправдал Ваших ожиданий, господин? – вкрадчиво поинтересовался фрументарий, едва размыкая тонкие губы. Рабыня на кушетке грациозно потянулась, будто невзначай скинув с округлого, молочно-белого плеча бретельку сорочки. Инкульта едва ли заметил ее жест.
- Оправдал, - вынужден был признать седой мужчина, опуская кубок на стол. – Но ты слишком увлекаешься не тем, чем нужно. Слишком много свободы. Хотя… воздавая должное, результат оправдывает твои проступки.
Вульпес заложил руки за спину и, расставив ноги, нетерпеливо качнулся вперед.
- Что с той девчонкой? Ты упоминал про нее после Ниптона. Кажется, она становится знаменитой? – поинтересовался Цезарь, вновь перенося внимание на еду в своей тарелке. Подцепив вилкой кусок мяса, некоторое время пристально разглядывал его, словно ожидая от еды какого-то неприятного подвоха. Фрументарий ответил после краткого раздумья:
- Перспективна. Есть непроверенные данные…
- Тогда доложишь, когда проверишь, - сердито отмахнулся мужчина. Рабыня негромко хихикнула и вновь призывно изогнулась. Вульпес сдержанно кивнул.
- Займись ею, - направив вилку с насаженной едой в сторону фрументария, весомо приказал Цезарь. – Если твоя информация про Хауса – правда…
Инкульта вздернул подбородок, слегка оскорбленный предположением о каких-либо сомнениях в достоверности его данных.
- Ты знаешь, что делать, - заключил седой мужчина. – Это все была твоя идея.
Вульпес вновь кивнул. Рабыня широко зевнула и, поднявшись с кушетки, прошла во внутреннюю часть палатки, призывно покачивая бедрами. Неспешно двигаясь мимо кресла своего господина, невзначай провела пальцами по спинке кресла. Тот исподволь взглянул в ее сторону, отвлекшись на секунду, затем вновь обернулся к фрументарию.
- Смотри, не заиграйся, мой мальчик. Особенно вот с этим, - Цезарь приподнял листы бумаги и потряс уголками в воздухе. – Для Запада нужен иной подход, потому ты и получил свои полномочия. Но всему есть предел. Уже поздновато проводить с тобой политагитацию, но подумай хотя бы своей чрезмерно умной головой – на кого ты оставишь проект, когда после захвата Вегаса я отзову тебя на юг Калифорнии? А я отзову, не сомневайся - ты нужен мне за линией фронта, и не строй иллюзий по этому поводу.
Инкульта не шевелился. Не страх, не обида – внутри билось лишь болезненное осознание, что он сумел разочаровать своего диктатора. Цезарь нехотя пролистнул страницы отчета, решительно отложил в сторону и серьезно добавил:
- Не заставляй меня сомневаться в моем выборе.
Еще несколько секунд лидер легиона сверлил фрументария пристальным, внимательным взглядом. Наконец, соблаговолил снисходительно и мягко качнуть головой:
- Свободен. Будь осторожен, Вульпес.
Инкульта согнулся в уважительном поклоне и, отсалютовав, покинул палатку.
Глава 1.
Месть – это блюдо, которое следует подавать холодным и съедать быстро.
Челюстные мышцы сводит, зубы мелко стучат – то ли от озноба, то ли от страха. Ноги окоченели, брюки насквозь мокрые от ночной росы, и рыхлая кладбищенская земля до кости пронзает ледяным холодом, медленно ползущим от разбитых коленей вверх, по бедрам, вдоль по позвоночнику, заполняя тело неконтролируемым ужасом.
Отчет последних секунд пошел.
Бенни взводит курок, его руки видны в мельчайших деталях: каждая фаланга длинных пальцев, каждая морщинка на сгибе, аккуратные ухоженные ногти, под которые забилась черная земля. Дуло пистолета направлено прямо между глаз. Указательный палец ложится на спусковой крючок, Бенни плавно нажимает… В тишине не слышно выстрела; земля вдруг уходит из под ног, словно выбитая у висельника табуретка, оставляя лишь чувство бесконечного падения в пустоту. Бенни снова и снова жмет на крючок, всаживает пулю за пулей, которые пронзают грудную клетку, живот, входят в тело взрывами кроваво-красной боли, глухими ударами отзываются в мозгу. Сердце бешено и гулко стучит в ушах. Десять пуль, пятнадцать… столько нет в обойме!
Бенни злорадно улыбается; последняя пуля в оглушительной тишине вылетает из ствола. Щелчок оружия теряется в сумасшедшем ритме сердцебиения, и вдруг все звуки взрываются истошным криком.
Темнота, выжигающая глаза.
Голосовые связки свело - курьер вдруг осознает, что крик ее собственный.
Красные огоньки беспокойно заморгали в углу комнаты, прогруженной во мрак. Недоуменная трель запуска режима обнаружения: робот решил, что владелица раньше него заметила некоего противника. Несколько секунд он беспокойно метался по комнате и затем вновь успокоился в углу возле входной двери.
Рэй в оцепенении сидела на кровати, пытаясь выровнять сбившееся дыхание: окаменевшие мышцы ноют, сведенные напряженной судорогой, тело еще чувствует фантомную боль пулевых ранений.
Из соседнего номера слышались цветастые ругательства в адрес орущей психопатки: звукоизоляция в номерах «Топс» оставляла желать лучшего. Рэй ладонью стерла капельки пота со лба, заметив, что руки у нее все еще дрожат. Ощупью нашла пачку сигарет на прикроватной тумбочке и, закурив, снова вытянулась в постели, плотнее натянув одеяло. Простыня пропиталась потом и неприятно холодила кожу.
Бенни. Ублюдок Бенни не давал ей покоя даже во сне.
Вдох, тяжелый выдох - выжимая вместе с дымом весь воздух из легких, прогоняя остаточные следы мучительного кошмара. Рэй подложила согнутую руку под голову, рефлекторно проведя пальцами по затылку в том месте, где рваный шрам прикрывал титановую пластину – заплатка на память. Чуть повыше правого уха, кривым углом вверх вдоль линии роста волос. Пуля, вырвавшая кусок ее плоти, а вместе с ним – кусок ее жизни, все ее прошлое. Хотя бы за то, что теперь каждое утро приходится укладывать непослушные волосы в сложную прическу, чтобы скрыть уродливые шрамы, этого подонка в клетчатом твиде стоило располосовать и освежевать заживо.
Девушка задумчиво курила, медленно расслабляясь после согнавшего всю дремоту кошмара. Рэй знала, что пытаться прикрыть глаза теперь бесполезно: уже привычная бессонница в долгой веренице пробуждений со сдавившим горло криком, в липком поту не оставит ее так просто. Значит, пора вставать.
Курьер затушила сигарету об пол и поднялась с кровати. Поеживаясь от холода, босиком прошлепала к окну и сдернула тяжелую занавесь - тут же зажмурилась. Яркое солнце ослепило до рези в глазах - словно свет прожектора, направленного прямо в лицо. Рэй тихо выругалась, прикрывая ладонью веки. ЭД-Э развернул сенсоры в сторону окна, тон привычного монотонного жужжания на секунду чуть понизился. Упавшая на пол портьера взметнула облако золотистых пылинок, медленно дрейфующих в широких, теплых лучах; свет, преломляясь в трещинах серого мутного стекла, сплел причудливый узор на полу комнаты – искаженная проекция оконной рамы в паутинной сети.
Одиннадцать утра. Сонный Вегас еще не оправился от оживленной, насыщенной ночи, город пуст и тих. Ветер лениво гоняет по тротуарам мелкий мусор, Стрип практически безлюден. Патруль военной полиции НКР неторопливо прогуливается вдоль аллеи, опухшее лицо офицера выдает тяжелое похмелье. Одинокая проститутка массирует отекшие ноги, скрываясь от палящего солнца в тени широких вееров пальм. Жара надвигается волнами, струится по мостовой прозрачным маревом, медленно течет по улицам меж скамеек и опор рекламных щитов, чтобы в полдень обрушиться в полную силу на затихший до заката город.
Бетонные стены отеля еще хранили освежающую ночную прохладу; Рэй, зябко поеживаясь, прошла в туалет, размышляя о планах на грядущий день. Стоило обшарить коллекторы под Фрисайдом, расспросить местных: крышками или угрозами выбить нужные сведения. После этого, в случае неудачи, можно докладывать о провале задания. А в своей неудаче Рэй не сомневалась: всякая надежда была потеряна еще четыре дня назад.
Четыре дня и все без толку. Лихорадочные поиски вслепую, сбор информации по крупицам, интуитивные безрезультатные броски по разным направлениям – все усилия напрасны. Если уж по горячим следам не удалось найти никаких зацепок, ни единого намека хотя бы на выбор вектора его движения, то теперь, спустя четыре дня, можно отбросить все призрачные надежды. Парень залег на дно и, если он не дурак – а Бенни не дурак! – то теперь о нем и платиновой фишке можно позабыть навсегда.
Зато теперь весь Стрип и окрестности в курсе, что курьер, отмеченный неожиданной благосклонностью мистера Хауса, ищет сбежавшего главу Председателей. Девушка все еще была чужаком в Нью Вегасе – даже если кто-то обладал нужными данными, то не спешил ими делиться. Местные косились на нее с подозрением, военные НКР провожали настороженными, внимательными взглядами, локальные банды вообще не проявляли особой заинтересованности – чем может быть полезна субтильная бабенка с видавшей лучшие времена ковбойской винтовкой за плечом? Таких случайных, ничем не примечательных путешественников полно на Фрисайде, Рэй ничем не выделялась среди общей массы – разве что неожиданными вопросами, но придурков со странностями здесь и до нее всегда хватало.
Обидно терять солидный куш, предложенный Хаусом за треклятую фишку, ставшую камнем преткновения всех ее проблем. Еще обиднее упустить этого ублюдка. Обвел вокруг пальца, как сопливую девчонку: виновата сама, заигравшись в тактичность и благородство. В следующий раз вместо приветствия стоит прострелить скоту обе ноги, а потом уже задавать вопросы. Хотя, представится ли еще подобная возможность…
Рэй, вглядываясь в мутное темное зеркало, доплела короткую косу. Жесткие, выгоревшие до рыжины волосы топорщились тонкими кисточками, не смотря на все попытки девушки уложить выбивающиеся пряди в плетение. Теперь придется навсегда забыть о короткой стрижке из-за уродливых шрамов на черепе.
Кожаная броня с металлическими пластинами, узкополая шляпа, неразлучный стилет в рукаве, ставший обязательным атрибутом после весьма неприятного происшествия - да, лучше не вспоминать. Рэй спустилась в ресторан при казино, рассчитывая на плотный завтрак перед напряженным днем.
Зевающий бармен, лениво облокотившийся на стойку, приветственно кивнул. Обернувшись в сторону кухни, гаркнул что-то неразборчивое, что должно было соответствовать заказу девушки. Чем хорош «Топс» - всегда знаешь, что ты ешь. Если стейк из кротокрыса, то он и воняет кротокрысом так, словно мясо отмачивали в крысином дерьме. Если жареный богомол, то с раздробленными кусочками хитина, о которые по неосторожности можно сломать зуб. Меню ресторана соответствовало правилам трех «не»: недорого, незамысловато и не кормим в долг. Рэй вполне устраивало такое положение вещей.
Излюбленный столик в дальнем углу, где просматриваются все двери. Густой серый полумрак, в котором можно укрыться от праздных взглядов. НКР гарантировала Рэй неприкосновенность, но кто знает, почему, к примеру, ее так пристально разглядывает тот капрал за барной стойкой? Просто положил глаз на свободную девчонку или что-то подозревает, пытается вспомнить где-то виденное лицо? Курьер, сохраняя спокойствие, уткнулась в свою тарелку, надвинув шляпу по самые брови. Возможно, республиканец просто обознался, спутал с кем-то еще, со старой знакомой…
«Это паранойя, Рэй», - торжественно объявил внутренний голос. Девушка с раздражением воткнула ложку в горячую овсяную кашу; судя по консистенции и вкусу являвшуюся продуктом еще довоенного производства. Не думать о всякой ерунде! Обшарить восточные коллекторы, исключительно для собственного успокоения – вряд ли Бенни поджидает ее в какой-нибудь ржавой канализационной трубе, поигрывая блестящей фишкой. После этого – пошло оно все к черту! Убраться отсюда, пока не успела основательно погрязнуть в этих локальных распрях и мелочных частных интересах. Еще можно выдернуть из трясины колени, пока не ушла в дерьмо по самые уши. Скоро здесь станет жарко – еще жарче, чем обычно бывает в пустыне Мохаве в палящий полдень. Легион перейдет в наступление: найдет коса на камень оплота границ НКР – до скрежета, до всплеска искр, и тогда побежит пламя по сухой траве пустоши, поглощая и виновных, и непричастных. Можно серьезно обжечься, если вовремя не укрыться от огненного вала пожара… а то и вовсе сгореть.
Рэй вздрогнула от негромкого стука, когда на стол перед ней опустился узкий стеклянный стакан. Не заметить приближение человека – как ты собираешься выживать, курьер, если не видишь дальше собственного носа? Промах за промахом, прокол за проколом – кажется, в Вегасе не только удача, но и боевая хватка окончательно покинули ее. С таким раскладом даже не стоит садиться за игровой стол.
Девушка сделала вид, что ей безразлично чужое присутствие. По мере сил старалась изобразить вежливое равнодушие: увлечена ковырянием каши, не беспокоить. Возле стакана с морковным соком на столешницу опустилась фетровая шляпа; игнорирование нежелательного сотрапезника продолжалось. Далее в поле зрения Рэй вторглись уголки накрахмаленных манжет и терпеливо сложенные в замок пальцы. Бросающийся в глаза контраст белоснежной хлопковой ткани с загорелой кожей; рубец от ожога на левом запястье, тонкая сеточка шрамов по костяшкам. Кажется, пора медленно и ненавязчиво вынимать стилет…
- Рэйчел Флинт? – прозвучал мягкий, втекающий в сознание голос, скорее не спрашивая, а утверждая, будто пробуя ее имя на вкус. Неповторимую интонацию, врезавшуюся в память каленым железом, этот вкрадчивый, цепляющий за самое нутро тон ей не спутать ни с чьим другим. Курьер подняла глаза.
Сидящий по другую сторону стола мужчина чуть склонил голову на бок, внимательно изучая девушку, словно видел перед собой не человека, а некий интересный выставочный экспонат. Пальцы медленно расцепились и ладони спокойно легли на исцарапанный пластик столешницы.
Рэй могла представить, какое нелепое зрелище она представляла со стороны: широко распахнутые в испуганном недоумении глаза, выскользнувшая из руки и утонувшая в каше алюминиевая ложка. Мужчина без всяческого проявления эмоций завершил беглый осмотр собеседницы и теперь его куда больше интересовал погребенный в овсянке столовый прибор – именно в этом направлении он сфокусировал взгляд, когда начал говорить:
- Ты смогла всерьез заинтересовать некоторых могущественных личностей… помимо мистера Хауса. С тобой хотели бы встретиться.
Рэй открыла рот, но человек напротив едва уловимым жестом предупреждающе поднял ладонь на пару дюймов от крышки стола:
- Обойдемся без имен. И да, я запомнил, что мы встречались ранее в иной, более… оживленной обстановке.
Курьер поджала губы; говорящий сдержанно отпил из своего стакана и, оторвавшись от созерцания ложки, взглянул напрямую на собеседницу:
- Хочу заметить - все твои возможные преступления, совершенные против, кхм… нашей организации, будут прощены.
Рэй невольно скривила рот в саркастической ухмылке – какая честь! В светло-голубых глазах мужчины промелькнуло недоброе, опасное предостережение – словно краткая вспышка молнии, упреждающая буйство стихийного шторма. Впрочем, голос остался таким же спокойным и снисходительным:
- Рекомендую не злоупотреблять этой милостью – она не дается дважды.
Девушка отодвинула в сторону миску и, откинувшись на спинку дивана, скрестила руки на груди:
- Если какие-нибудь ублюдки снова начнут на моих глазах расстреливать караваны, то я буду вынуждена вновь прибегнуть к злоупотреблению.
– Мы лишь стараемся пресекать незаконные поставки товаров на границах нашей территории, - с мягким нажимом произнес мужчина. - Лично тебе никто не желал зла.
- Лично мне? Возможно, нет, - возмущенно фыркнула Рэй. - Но вот караванщику, которому снесли башку в тот момент, когда он уже готов был дать мне скидку…
Легионер сухо поджал губы и на мгновение прикрыл веки; медленно и равнодушно пожал плечами, игнорируя выпад. В его ладони тускло сверкнул бронзой гравированный медальон. Секунду он разглядывал его, затем с тихим звяканьем золотистый круг лег на стол перед девушкой аверсом вниз, кончики пальцев чуть пододвинули медальон по направлению к курьеру. Едва разжимая узкие губы, мужчина вымолвил, чуть понизив тон, но жестко акцентируясь на словах:
- Коттонвуд Коув: там тебя будут ждать на пристани. Этот знак гарантирует беспрепятственный пропуск по нашей территории.
- Но…
- Все свои вопросы задашь на месте. И не мне, - твердо оборвал он. Оправил костюм, вставая с места – дал понять, что их беседа подошла к концу. Рэй молчала. Наглый, самоуверенный мерзавец… неужели он ожидает, что вот сейчас радостный курьер, тронутый вниманием Цезаря, сорвется с места, дабы предстать пред очами Великого? На кой черт ей этот Коттонвуд Коув, словно ей и без того мало проблем? Платиновая фишка в кармене Бенни - единственная вещь, которая сейчас занимала ее мысли. Поэтому пусть катятся куда подальше: и он, и Цезарь, и медальон – и чем скорее, тем лучше. Аура этого человека тревожила ее - он вызывал где-то глубоко внутри неуловимый подавляющий дискомфорт, подспудное чувство собственной слабости. В памяти всплыл Ниптон, и сложный комок эмоций забурлил внутри. Выбросить из головы. Не сейчас.
Легионер на секунду задержался у края стола, будто вспомнив что-то. Сделал несколько глотков морковного сока и заметил, будто невзначай:
- Да, если тебе интересно… Тот сбежавший человек, которого ты ищешь - сейчас он на пути к нашему лагерю. Ты сможешь найти его там.
Рэй метнула быстрый, настороженный взгляд на мужчину, тот с открытым интересом изучал ее реакцию. Затянувшаяся секунда пристального внимания льдисто-голубых холодных глаз, пронзающих до самого дна души. Словно бабочка под булавкой – не дернуться, пока тебя с легкой тенью интереса досконально препарируют, разбирают на составляющие. Наконец, он прервал тягостный контакт, отпустил ее взгляд, сосредотачиваясь на стакане и допивая его содержимое залпом.
- До встречи.
Стакан тихо опустился на соседний пустующий стол.
Глава 2.
Благими намерениями…
Раскалившее сухую землю солнце медленно сползает к горизонту. Ветер становится холоднее, но вместе с облегчением от полуденного зноя несет тучи мелкого колючего песка из пустыни. Песок шелестит под подошвами, струится в трещинах иссеченного жарой асфальта шоссе, проникает под одежду, хрустит на зубах.
Рэй сплюнула скопившуюся во рту горечь и повыше натянула лицевую повязку, сосредоточенно наблюдая за катящимися по гребню холма облаками пыли. Серо-желтая дымка далеко на юго-востоке застилала границу неба и земли – линия горизонта размыта в смещении двух стихий. Если порывистые шквалы перерастут в бурю, то вместо быстрого марша по ночной прохладе придется искать укрытие, а это означает еще одни потерянные сутки пути.
Курьер в последний раз оглянулась на оставшийся за спиной Новак: нелепый динозавр, шелушащийся струпьями выгоревшей краски, уставился немигающе-пустым взглядом в пустыню, преисполненный индифферентного безразличия к окружающему миру. С отрешенностью сфинкса широко посаженные гипсовые глаза взирали вдаль, за заросший агавой холм. На смотровой площадке во рту чудовища, поставив сапог на гигантский зуб, за удаляющимся курьером пристально наблюдал стрелок. С наигранной ленцой мужчина полировал перекинутое через колено охотничье ружье, изображая послеполуденную разморенную квелость, но напряженная линия позвоночника выдавала, что в любой момент черное дуло ствола может резво развернуться в сторону путницы. Рэй поправила заплечную сумку и ускорила шаг, явственно ощущая сверлящий ее затылок пристальный взгляд.
Этот городок действовал на нее угнетающе, кроваво-красные огни сломанной вывески мерцали не в обещании тепла и уюта, а мрачным предупреждением сигнализировали об опасности в сгущающихся сумерках. Невидимая вуаль вязкого напряжения висела между домов, словно паутина; все здесь пропитано подозрительностью, паранойей, потаенной ненавистью. Местные с безразличием наблюдали, как их соседей терроризирует неизвестная тварь, убивающая по ночам скот и готовая вот-вот добраться до самих жителей. Дикие гули то и дело пробуют на прочность оборону поселка, но ни патрулей, ни самого простого забора жители выставить не в состоянии, по ночам отсиживаясь по своим домам. Не выйдут, даже если под окнами кого-то будут рвать на части заживо. Облеченная властью завистница продает в рабство беременную женщину, но никого не волнует это положение вещей, даже когда свихнувшийся от горя муж превращает мозги виновницы в фарш. Безразличие, малодушие и страх лишь за собственную шкуру.
Рэй чувствовала отвращение, готовое вот-вот перелиться в жгучую ненависть. Эти люди пока ничего не сделали ей во вред, но это всего лишь «пока».
Дневной сон в душной тесной комнатушке и снова в путь, не задерживаясь даже чтобы перекусить. Потом, лучше после, на воле. Рэй не могла здесь свободно дышать, будто чувствовала, как отравленный воздух этого места проникает в нее сквозь легкие, сквозь кожу и поры. Боялась, что задержавшись чуть дольше, уподобится тому обезумевшему старику, живущему в сформировавшемся в его больном мозгу жутком мире: он единственный видел, осознавал, звериным чутьем осязал истинную сущность своих соплеменников – не потому ли тронулся рассудком? В этих людях не было ничего, за что их стоило называть людьми. Банка со скорпионами, под которую так и подмывало заложить хорошую связку динамита, чтобы разнесло осколками по всей пустоши.
К Коттонвуд Коув она вышла к рассвету, золотисто-розовая марь уже венчала бледным ореолом скальную гряду на востоке. В низине отмель сверкала зеркалом гладкой серой ртути сквозь ватные клочья курящегося тумана. Тропа расширялась, спускаясь все ниже и ниже, петляла между источенных ветром курганов. Казавшиеся сверху игрушечными, деревянные домики рассыпались вдоль излучины реки, между ними выстроились строгие багровые хребты походных палаток легиона.
Вдоль разбитой трассы высились прочно вкопанные в каменистый грунт кресты. Словно линия электропередач, только без проводов, вместо света и тепла несущая в человеческое жилище трепет и страх. На крайнем столбе безвольно обвис немолодой лысеющий мужчина в разодранной кожаной жилетке; основание креста и земля под ним почернели от стекающих потеков крови и нечистот. Натянув шарф по самые глаза, Рэй приблизилась, прижимая ладонь к лицевой повязке, скривившись от тошнотворного запаха; тихий гул пирующих мух и стойкий привкус трупной падали в воздухе убедили девушку, что пленник уже мертв. Она вздрогнула всем телом, когда распятый человек с видимым усилием приподнял подбородок, сконцентрировав потухший взгляд на визитере.
Курьер со смесью любопытства и отвращения внимательно разглядывала жертву легиона. С трудом двигая челюстью, мужчина прохрипел нечто нечленораздельное, что Рэй расценила как мольбу о помощи. Голосовые связки издавали скрежет, уже не напоминающий человеческую речь.
Девушка подошла на шаг ближе:
- За что тебя так? – без особого интереса уточнила она, с омерзением оглядывая гноящиеся рваные раны на теле распятого. Человек поник, бессильно опустив помутневшие глаза, долго собирался с силами для очередного напряжения пересохшего горла. В его глухом тихом ответе курьер смогла разобрать слово «наркотики».
Торговать наркотой в лагере регулярной армии само по себе было безумием, и безумием вдвойне, когда дело касалось легиона. Девушка, поджав губы, двумя пальцами нервно теребила кончик короткой косички. Носок сапога ритмично подергивался, выбивая крохотные облачка пыли из сухой земли и, наконец, курьер сделала шаг по направлению к шоссе. Поудобнее перекинув рюкзак, она в последний раз окинула страдальца взглядом и продолжила спуск к реке.
Как раз вовремя – от лагеря ей наперерез уже спешил посланник в форме легиона. Твердым, уверенным шагом Рэй двинулась на сближение; в качестве приветствия воин направил девушке в живот ствол дробовика. Курьер, сохраняя спокойствие, замерла в дюжине футов, стараясь не провоцировать патрульного на агрессию.
Выжидательный наклон головы в сторону и вопросительно поднятые брови: легионер разглядывал незваную гостью, словно коготь смерти молодого брамина, случайно забредшего в гнездовую пещеру. ЭД-Э пропиликал трель перехода в боевой режим и завис в напряженной готовности над левым плечом курьера. Рэй медленно размотала шарф и опустила палец за воротник, затем молча вытянула тусклую цепочку с гравированным медальоном. Дробовик чуть опустился вниз. Продолжая свою бессловесную пантомиму, мужчина покосился на знак Цезаря, удостоил курьера одобрительным кивком и простер ладонь в сторону лагеря в приглашающем жесте. По губам Рэй скользнула едва уловимая усмешка; кивнув в ответ, она вновь подняла воротник, оправила ремень винтовки и зашагала дальше по петляющему спуску дороги.
При входе в периметр ее опять остановили – показательно-бодрые для конца ночной вахты часовые оказались куда более общительны. Бросая недвусмысленно-заинтересованные взгляды на девушку, легионеры на посту указали направление к палатке курсора. При поверхностном осмотре еще спящего лагеря Рэй отметила прагматичную организацию укреплений, весьма толковую при столь неудачном расположении позиции в глубокой открытой низине. Сам армейский быт при лаконичной простоте удивлял образцовым порядком. При беглом взгляде в сумрак распахнутого полога палатки гостья лишь укрепилась в мысли о патологической аккуратности, присущей всему формированию. Единственный виденный до сих пор военный лагерь НКР в Примме орнаментировался горами пищевых отходов по углам и щедро разбросанными, перекатывающимися под ногами пустыми бутылками. Здесь, не в пример армии республики, поддерживалась идеальная чистота.
Рэй всячески старалась не выказывать разбирающее ее любопытство, косясь по сторонам. Молодые легионеры отвечали ей ровно теми же быстрыми взглядами украдкой, пытаясь побороть недостойный интерес к чужаку и странному, плавно покачивающему антеннами механическому устройству, плывущему на некотором отдалении за спиной гостьи. Не всем удавалась эта имитация пафосного безразличия, Рэй спиной ощущала изучающие ее взгляды, подозревая, что если оглянется в этот момент, то обнаружит с десяток голов, торчащих из-за приоткрытых пологов палаток.
Курсор Лукулл, вопреки условной профессиональной общности, практически коллегиальному братству с курьером, не испытывал к ней в этом отношении никакой солидарности; гостеприимством тоже не отличался. Высокий брюнет с широкими скулами и ясными голубыми глазами, в уголках которых залегли морщинки, характерные для улыбчивого, открытого человека - несмотря на располагающую внешность, Лукулл держался с девушкой подчеркнуто холодно. Полный презрительного неодобрения взгляд скользил по покрытой пылью одежде курьера, надолго задержался на ковбойской винтовке за плечом гостьи, но от замечаний провожатый воздержался, бросив вскользь, что раньше заката дела девушки его не интересуют: переправа через реку возможна только в темноте, вне видимости снайперов НКР. Рэй и сама нуждалась в отдыхе после двухдневного перехода по пустыне, поэтому слова курсора восприняла с энтузиазмом, наплевательски игнорируя пренебрежительное отношение к собственной персоне. Ради удовольствия разнести кровавым фейерверком голову Бенни, она готова сносить самоутверждение не одного такого самодовольного ублюдка. После реализации планов можно будет подумать о возмездии, уже не в новинку вести партизанскую войну одной против всего мира… А пока есть более насущные проблемы.
Рэй приметила стоящий на отшибе деревянный домик – еще довоенной постройки, с шаткими стенами и покосившейся крышей. Подгнившие доски, кривой разломанный пол: легион не использовал строение, резонно опасаясь за его устойчивость. Девушка из двух зол решила выбрать меньшее: дом подойдет, чтобы укрыться на время дневной жары. Спать под открытым небом в непосредственной близости от этой агрессивной, надменной солдатни она не решалась. Курсор недвусмысленно дал ей понять: женщина в их обществе – человек второго сорта, а вооруженная женщина – попрание самых патриархальных основ чести воина, живое оскорбление для солдат. Знак Цезаря –единственная причина, по которой с хилой бабой из диссолютов здесь все еще общаются как с равной. После столь радушной встречи Рэй решила не злоупотреблять гостеприимством пустующих палаток.
Спускаясь к воде - смыть с лица грязь и серые разводы песчаной пыли, курьер приметила в тыловой части лагеря небольшой загон, огороженный металлической сеткой. Несколько оборванных гражданских внутри. Люди забились по углам в неудобных, сгорбленных позах – лишь бы занимать поменьше места, лишь бы не привлекать к себе внимания. Рабы. Две женщины и молодой парень.
Курьер сощурилась и небрежно отерла мокрые ладони о запыленный шарф. Еще одна колоритная особенность этого лагеря - работорговля. Рэй не испытывала праведного гнева свободного демократа или сочувственной жалости к невинным жертвам. Получить рабский ошейник – далеко не худшая судьба в дикой пустоши, существуют и куда более неприятные альтернативы. Если эти слабаки не смогли защитить себя, свою свободу, то теперь у них, по крайней мере, наличествуют гарантии, что их жизни будут защищать другие ценою собственной крови. Каждый достигает того, на что считает себя способным.
Поднимаясь на песчаный берег, Рэй намеренно проложила свой путь мимо клетки. Пожилая женщина повернулась в ее сторону: затравленный взгляд исподлобья, в глазах животный страх. Стоящие чуть поодаль рекруты, только что сменившиеся с вахты лагерного патруля, что-то горячо обсуждали, постоянно косясь в направлении решетки - в сторону ссутулившейся у стены молодой девушки. Рэй насторожилась, по спине пробежала волна легкой дрожи: предчувствие на уровне природного инстинкта, болезненный всплеск потухшей памяти, запертой в дальних уголках подсознания - будто ведро с ледяной водой на голову: до покалывания кожи, до ощетинившихся мурашек по загривку. Курьер почувствовала, как непроизвольно сжались кулаки: ей решительно не нравилось, как смотрели легионеры на забившуюся в угол заплаканную девчонку.
Интерес гостьи, отмеченной знаком Цезаря, не прошел бесследно: к Рэй быстро подошел загорелый коренастый мужчина и с поразительной для обитателей этого лагеря вежливостью предложил «показать товар лицом».
- Триста крышек за всех. И только из-за покупки прямо с сортировочной, на аванпосте. После транспортировки в тыл их окончательная цена возрастет многократно, - пояснил надсмотрщик, оценивающе разглядывая потенциального клиента. – В Сейнт Джордже могут дать и триста динариев за каждый из трофеев, не смотря на их паршивое физическое состояние. Так что… выгодная сделка!
Рэй рассеянно слушала речь работорговца, задумчиво покусывая нижнюю губу. Легионер чуть нахмурился и проследил за взглядом гостьи: столпившиеся у решетки рекруты о чем-то негромко спорили. К этой группе чеканным шагом приблизился декан в пластинчатой броне и, почесывая небритую щеку, сдержанно, но жестко откомандировал парней разбирать излишние деревянные кресты на поленья. Безропотно, но с плохо скрываемым сожалением, солдаты отошли от загона с пленными.
Работорговец хмыкнул и, сложив руки на груди, прислонился спиной к воротам ограды. Рэй перевела взгляд на собеседника. Покачав головой и горестно прицокнув языком, тот продолжал с неодобрением разглядывать слаженно приступивших к исполнению приказа рекрутов.
- Эти ребята, - кивнул он в сторону молодых легионеров, - решили сброситься на девчонку. Здесь не то, что за рекой: линия фронта, никаких развлечений, любой день как последний. Ну, побалуются пару ночей, а потом контуберний перебросят дальше на запад, а эту сучку куда - не с собой же брать, чтобы она сбежала или им глотки ночью перерезала? Только деньги на ветер и порченый товар…
Рэй почувствовала, что пальцы у нее мелко дрожат. Надсмотрщик тихо вздохнул, озабоченный своими невеселыми прикидками будущего рабов, и педантично, почти любовно оправил навесной замок на решетке. Усилием воли Рэй выровняла внезапно охрипший до рычания голос и твердо произнесла:
- Я забираю ее.
Решительно и резко, пока не успела изменить свое решение, курьер скинула с плеча рюкзак и вытащила увесистый, сухо позвякивающий тонкой жестью мешочек. Рабы за оградой насторожились. Женщина в рваном балахоне придвинулась ближе, вцепившись грязными кривыми пальцами в сетку ограждения.
- Что насчет остальных? – оживился надсмотрщик, деловито сгребая крышки из ладоней Рэй и неторопливо их пересчитывая. – Могу сбавить цену до сотни за двоих сразу – откровенно неохота с ними возиться, ну, ты понимаешь. Старуха еще крепкая – может убирать в доме, следить за садом, а парень…
- У меня нет сада, - жестко отрезала Рэй. – Дома тоже.
Легионер скривил губы и закатил глаза, демонстрируя свое отношение к подобного рода чужим проблемам. Курьер уложила обратно опустевший почти на треть мешочек, начиная терзаться неприятными сомнениями насчет целесообразности спонтанного решения. Оборванная девчонка по другую сторону решетки внимательно следила за происходящим, не решаясь сдвинуться из своего угла.
Уверенно закончив отсчет сотни, надсмотрщик вновь обратил взор на покупателя, изобразив лучезарную дежурную улыбку:
- Не забудь снять с нее ошейник. Оторванная взрывом башка – не гарантийный случай для возврата товара.
Курьер слабо ухмыльнулась, покачала головой и размашисто хлопнула работорговца по плечу, поторапливая:
– Тащи уже сюда эту девку.
Пересыпав крышки в объемистый кошель у пояса, надсмотрщик загремел ключами, вынимая из петель тяжелый замок. Рабы в загоне беспокойно задвигались: парень на чистом рефлексе дернулся в сторону выхода, но замер под тяжелым взглядом легионера, пожилая женщина затравленно вжималась в свой угол. Работорговец махнул рукой, молодая девушка нерешительно поднялась на ноги и, вжимая голову в плечи, быстро проскользнула мимо надсмотрщика в приоткрытую решетчатую дверь. Рэй брезгливо отшатнулась, когда ее «покупка», упав на колени, мертвой хваткой вцепилась в ее сапог, содрогаясь в истерическом безудержном рыдании.
- П…пожалуйста…
На лице работорговца было написано крайнее отвращение, словно он стал свидетелем некой непристойной сцены. По сути, так оно и было. Курьер растерянно попыталась выдернуть ногу из крепких объятий рабыни.
- Прошу, пожалуйста… моя семья… Моя мама, выкупите ее, моя мама… Кенни, мой брат, его убьют, не отдавайте их…
Визгливый, срывающийся в захлебывающемся плаче голос болезненно резал по ушам. Надсмотрщик поспешил отойти от загона. Процедив плевок сквозь зубы, харкнул на решетку, бросив презрительный взгляд на плотно прижавшихся лицами к оградительной сетке оставшихся рабов.
- Да заткнись ты уже! – раздраженно прикрикнула Рэй, отшвыривая размашистым пинком вцепившуюся в ногу причитающую девчонку, царапающую ее сапог. Сейчас курьер в полной мере успела прочувствовать, сколь наказуема спонтанная инициатива альтруизма.
– На хрена мне сдались твои родственники - я не гребаный ангел-хранитель! – курьер не могла подавить разрастающееся до бешенства раздражение. - Веди себя спокойно или отправишься обратно, к семье!
Удаляющийся работорговец, не оборачиваясь, вскинул палец вверх и с жизнерадостным сарказмом выкрикнул:
- Обратно не возьму. Но кнут или розги продам со скидкой!
Молодая рабыня, сжавшись в комок, тихо рыдала, раскачиваясь взад-вперед и сжав ладонями плечи. Рэй прокашлялась, восстанавливая ровный тон.
- Если хватит мозгов и сноровки, то вытащишь их сама, я не собираюсь заниматься благотворительностью.
Девушка подняла на курьера полные слез глаза. Ее новая владелица скрестила руки на груди, и нервно подергивала носком сапога. «Зачем ты в это ввязалась, Рэй? Зачем ты вечно суешься во всякие авантюры, когда нужно просто пройти мимо?»
- Так, - постановила курьер, подводя некий итог, скорее успокаивая саму себя, нежели рыдающую девчонку:
- У тебя есть время до заката: постираешь мою одежду, вычистишь и отполируешь броню. Приготовишь еду. После этого я сниму с тебя ошейник и отпущу: пойдешь в Примм, это к западу отсюда, полтора… - оценивающе окинув девушку, Рэй поправилась: - два дня пути.
Рабыня недоумевающе захлопала большими, покрасневшими от слез глазами и вытерла кулаком мокрый нос. Рэй, держа твердый, спокойный тон, продолжала:
- Постарайся найти Руби Нэш - у меня к ней… небольшой должок, так что будешь выполнять все ее указания. И не смей упоминать, кто тебя послал, обо мне ни слова – это понятно?
Девушка быстро закивала. Курьер на мгновение задумалась и добавила чуть мягче:
- Возможно, старуха поможет тебе найти крышки для освобождения семьи.
Это была чистая ложь, но иначе не так-то просто будет избавиться от неожиданного приобретения, обернувшегося дырой в бюджете и залитом соплями сапогом.
- Спасибо, - пробормотала девчонка, чуть успокоившись и медленно поднимаясь на ноги. – Спасибо вам, мэм! Я забыла сказать - меня зовут Сэмми...
Рэй хмыкнула и тяжело вздохнула, отвернувшись в сторону:
- Знаешь, мне в высшей степени насрать…
Рэй сплюнула скопившуюся во рту горечь и повыше натянула лицевую повязку, сосредоточенно наблюдая за катящимися по гребню холма облаками пыли. Серо-желтая дымка далеко на юго-востоке застилала границу неба и земли – линия горизонта размыта в смещении двух стихий. Если порывистые шквалы перерастут в бурю, то вместо быстрого марша по ночной прохладе придется искать укрытие, а это означает еще одни потерянные сутки пути.
Курьер в последний раз оглянулась на оставшийся за спиной Новак: нелепый динозавр, шелушащийся струпьями выгоревшей краски, уставился немигающе-пустым взглядом в пустыню, преисполненный индифферентного безразличия к окружающему миру. С отрешенностью сфинкса широко посаженные гипсовые глаза взирали вдаль, за заросший агавой холм. На смотровой площадке во рту чудовища, поставив сапог на гигантский зуб, за удаляющимся курьером пристально наблюдал стрелок. С наигранной ленцой мужчина полировал перекинутое через колено охотничье ружье, изображая послеполуденную разморенную квелость, но напряженная линия позвоночника выдавала, что в любой момент черное дуло ствола может резво развернуться в сторону путницы. Рэй поправила заплечную сумку и ускорила шаг, явственно ощущая сверлящий ее затылок пристальный взгляд.
Этот городок действовал на нее угнетающе, кроваво-красные огни сломанной вывески мерцали не в обещании тепла и уюта, а мрачным предупреждением сигнализировали об опасности в сгущающихся сумерках. Невидимая вуаль вязкого напряжения висела между домов, словно паутина; все здесь пропитано подозрительностью, паранойей, потаенной ненавистью. Местные с безразличием наблюдали, как их соседей терроризирует неизвестная тварь, убивающая по ночам скот и готовая вот-вот добраться до самих жителей. Дикие гули то и дело пробуют на прочность оборону поселка, но ни патрулей, ни самого простого забора жители выставить не в состоянии, по ночам отсиживаясь по своим домам. Не выйдут, даже если под окнами кого-то будут рвать на части заживо. Облеченная властью завистница продает в рабство беременную женщину, но никого не волнует это положение вещей, даже когда свихнувшийся от горя муж превращает мозги виновницы в фарш. Безразличие, малодушие и страх лишь за собственную шкуру.
Рэй чувствовала отвращение, готовое вот-вот перелиться в жгучую ненависть. Эти люди пока ничего не сделали ей во вред, но это всего лишь «пока».
Дневной сон в душной тесной комнатушке и снова в путь, не задерживаясь даже чтобы перекусить. Потом, лучше после, на воле. Рэй не могла здесь свободно дышать, будто чувствовала, как отравленный воздух этого места проникает в нее сквозь легкие, сквозь кожу и поры. Боялась, что задержавшись чуть дольше, уподобится тому обезумевшему старику, живущему в сформировавшемся в его больном мозгу жутком мире: он единственный видел, осознавал, звериным чутьем осязал истинную сущность своих соплеменников – не потому ли тронулся рассудком? В этих людях не было ничего, за что их стоило называть людьми. Банка со скорпионами, под которую так и подмывало заложить хорошую связку динамита, чтобы разнесло осколками по всей пустоши.
К Коттонвуд Коув она вышла к рассвету, золотисто-розовая марь уже венчала бледным ореолом скальную гряду на востоке. В низине отмель сверкала зеркалом гладкой серой ртути сквозь ватные клочья курящегося тумана. Тропа расширялась, спускаясь все ниже и ниже, петляла между источенных ветром курганов. Казавшиеся сверху игрушечными, деревянные домики рассыпались вдоль излучины реки, между ними выстроились строгие багровые хребты походных палаток легиона.
Вдоль разбитой трассы высились прочно вкопанные в каменистый грунт кресты. Словно линия электропередач, только без проводов, вместо света и тепла несущая в человеческое жилище трепет и страх. На крайнем столбе безвольно обвис немолодой лысеющий мужчина в разодранной кожаной жилетке; основание креста и земля под ним почернели от стекающих потеков крови и нечистот. Натянув шарф по самые глаза, Рэй приблизилась, прижимая ладонь к лицевой повязке, скривившись от тошнотворного запаха; тихий гул пирующих мух и стойкий привкус трупной падали в воздухе убедили девушку, что пленник уже мертв. Она вздрогнула всем телом, когда распятый человек с видимым усилием приподнял подбородок, сконцентрировав потухший взгляд на визитере.
Курьер со смесью любопытства и отвращения внимательно разглядывала жертву легиона. С трудом двигая челюстью, мужчина прохрипел нечто нечленораздельное, что Рэй расценила как мольбу о помощи. Голосовые связки издавали скрежет, уже не напоминающий человеческую речь.
Девушка подошла на шаг ближе:
- За что тебя так? – без особого интереса уточнила она, с омерзением оглядывая гноящиеся рваные раны на теле распятого. Человек поник, бессильно опустив помутневшие глаза, долго собирался с силами для очередного напряжения пересохшего горла. В его глухом тихом ответе курьер смогла разобрать слово «наркотики».
Торговать наркотой в лагере регулярной армии само по себе было безумием, и безумием вдвойне, когда дело касалось легиона. Девушка, поджав губы, двумя пальцами нервно теребила кончик короткой косички. Носок сапога ритмично подергивался, выбивая крохотные облачка пыли из сухой земли и, наконец, курьер сделала шаг по направлению к шоссе. Поудобнее перекинув рюкзак, она в последний раз окинула страдальца взглядом и продолжила спуск к реке.
Как раз вовремя – от лагеря ей наперерез уже спешил посланник в форме легиона. Твердым, уверенным шагом Рэй двинулась на сближение; в качестве приветствия воин направил девушке в живот ствол дробовика. Курьер, сохраняя спокойствие, замерла в дюжине футов, стараясь не провоцировать патрульного на агрессию.
Выжидательный наклон головы в сторону и вопросительно поднятые брови: легионер разглядывал незваную гостью, словно коготь смерти молодого брамина, случайно забредшего в гнездовую пещеру. ЭД-Э пропиликал трель перехода в боевой режим и завис в напряженной готовности над левым плечом курьера. Рэй медленно размотала шарф и опустила палец за воротник, затем молча вытянула тусклую цепочку с гравированным медальоном. Дробовик чуть опустился вниз. Продолжая свою бессловесную пантомиму, мужчина покосился на знак Цезаря, удостоил курьера одобрительным кивком и простер ладонь в сторону лагеря в приглашающем жесте. По губам Рэй скользнула едва уловимая усмешка; кивнув в ответ, она вновь подняла воротник, оправила ремень винтовки и зашагала дальше по петляющему спуску дороги.
При входе в периметр ее опять остановили – показательно-бодрые для конца ночной вахты часовые оказались куда более общительны. Бросая недвусмысленно-заинтересованные взгляды на девушку, легионеры на посту указали направление к палатке курсора. При поверхностном осмотре еще спящего лагеря Рэй отметила прагматичную организацию укреплений, весьма толковую при столь неудачном расположении позиции в глубокой открытой низине. Сам армейский быт при лаконичной простоте удивлял образцовым порядком. При беглом взгляде в сумрак распахнутого полога палатки гостья лишь укрепилась в мысли о патологической аккуратности, присущей всему формированию. Единственный виденный до сих пор военный лагерь НКР в Примме орнаментировался горами пищевых отходов по углам и щедро разбросанными, перекатывающимися под ногами пустыми бутылками. Здесь, не в пример армии республики, поддерживалась идеальная чистота.
Рэй всячески старалась не выказывать разбирающее ее любопытство, косясь по сторонам. Молодые легионеры отвечали ей ровно теми же быстрыми взглядами украдкой, пытаясь побороть недостойный интерес к чужаку и странному, плавно покачивающему антеннами механическому устройству, плывущему на некотором отдалении за спиной гостьи. Не всем удавалась эта имитация пафосного безразличия, Рэй спиной ощущала изучающие ее взгляды, подозревая, что если оглянется в этот момент, то обнаружит с десяток голов, торчащих из-за приоткрытых пологов палаток.
Курсор Лукулл, вопреки условной профессиональной общности, практически коллегиальному братству с курьером, не испытывал к ней в этом отношении никакой солидарности; гостеприимством тоже не отличался. Высокий брюнет с широкими скулами и ясными голубыми глазами, в уголках которых залегли морщинки, характерные для улыбчивого, открытого человека - несмотря на располагающую внешность, Лукулл держался с девушкой подчеркнуто холодно. Полный презрительного неодобрения взгляд скользил по покрытой пылью одежде курьера, надолго задержался на ковбойской винтовке за плечом гостьи, но от замечаний провожатый воздержался, бросив вскользь, что раньше заката дела девушки его не интересуют: переправа через реку возможна только в темноте, вне видимости снайперов НКР. Рэй и сама нуждалась в отдыхе после двухдневного перехода по пустыне, поэтому слова курсора восприняла с энтузиазмом, наплевательски игнорируя пренебрежительное отношение к собственной персоне. Ради удовольствия разнести кровавым фейерверком голову Бенни, она готова сносить самоутверждение не одного такого самодовольного ублюдка. После реализации планов можно будет подумать о возмездии, уже не в новинку вести партизанскую войну одной против всего мира… А пока есть более насущные проблемы.
Рэй приметила стоящий на отшибе деревянный домик – еще довоенной постройки, с шаткими стенами и покосившейся крышей. Подгнившие доски, кривой разломанный пол: легион не использовал строение, резонно опасаясь за его устойчивость. Девушка из двух зол решила выбрать меньшее: дом подойдет, чтобы укрыться на время дневной жары. Спать под открытым небом в непосредственной близости от этой агрессивной, надменной солдатни она не решалась. Курсор недвусмысленно дал ей понять: женщина в их обществе – человек второго сорта, а вооруженная женщина – попрание самых патриархальных основ чести воина, живое оскорбление для солдат. Знак Цезаря –единственная причина, по которой с хилой бабой из диссолютов здесь все еще общаются как с равной. После столь радушной встречи Рэй решила не злоупотреблять гостеприимством пустующих палаток.
Спускаясь к воде - смыть с лица грязь и серые разводы песчаной пыли, курьер приметила в тыловой части лагеря небольшой загон, огороженный металлической сеткой. Несколько оборванных гражданских внутри. Люди забились по углам в неудобных, сгорбленных позах – лишь бы занимать поменьше места, лишь бы не привлекать к себе внимания. Рабы. Две женщины и молодой парень.
Курьер сощурилась и небрежно отерла мокрые ладони о запыленный шарф. Еще одна колоритная особенность этого лагеря - работорговля. Рэй не испытывала праведного гнева свободного демократа или сочувственной жалости к невинным жертвам. Получить рабский ошейник – далеко не худшая судьба в дикой пустоши, существуют и куда более неприятные альтернативы. Если эти слабаки не смогли защитить себя, свою свободу, то теперь у них, по крайней мере, наличествуют гарантии, что их жизни будут защищать другие ценою собственной крови. Каждый достигает того, на что считает себя способным.
Поднимаясь на песчаный берег, Рэй намеренно проложила свой путь мимо клетки. Пожилая женщина повернулась в ее сторону: затравленный взгляд исподлобья, в глазах животный страх. Стоящие чуть поодаль рекруты, только что сменившиеся с вахты лагерного патруля, что-то горячо обсуждали, постоянно косясь в направлении решетки - в сторону ссутулившейся у стены молодой девушки. Рэй насторожилась, по спине пробежала волна легкой дрожи: предчувствие на уровне природного инстинкта, болезненный всплеск потухшей памяти, запертой в дальних уголках подсознания - будто ведро с ледяной водой на голову: до покалывания кожи, до ощетинившихся мурашек по загривку. Курьер почувствовала, как непроизвольно сжались кулаки: ей решительно не нравилось, как смотрели легионеры на забившуюся в угол заплаканную девчонку.
Интерес гостьи, отмеченной знаком Цезаря, не прошел бесследно: к Рэй быстро подошел загорелый коренастый мужчина и с поразительной для обитателей этого лагеря вежливостью предложил «показать товар лицом».
- Триста крышек за всех. И только из-за покупки прямо с сортировочной, на аванпосте. После транспортировки в тыл их окончательная цена возрастет многократно, - пояснил надсмотрщик, оценивающе разглядывая потенциального клиента. – В Сейнт Джордже могут дать и триста динариев за каждый из трофеев, не смотря на их паршивое физическое состояние. Так что… выгодная сделка!
Рэй рассеянно слушала речь работорговца, задумчиво покусывая нижнюю губу. Легионер чуть нахмурился и проследил за взглядом гостьи: столпившиеся у решетки рекруты о чем-то негромко спорили. К этой группе чеканным шагом приблизился декан в пластинчатой броне и, почесывая небритую щеку, сдержанно, но жестко откомандировал парней разбирать излишние деревянные кресты на поленья. Безропотно, но с плохо скрываемым сожалением, солдаты отошли от загона с пленными.
Работорговец хмыкнул и, сложив руки на груди, прислонился спиной к воротам ограды. Рэй перевела взгляд на собеседника. Покачав головой и горестно прицокнув языком, тот продолжал с неодобрением разглядывать слаженно приступивших к исполнению приказа рекрутов.
- Эти ребята, - кивнул он в сторону молодых легионеров, - решили сброситься на девчонку. Здесь не то, что за рекой: линия фронта, никаких развлечений, любой день как последний. Ну, побалуются пару ночей, а потом контуберний перебросят дальше на запад, а эту сучку куда - не с собой же брать, чтобы она сбежала или им глотки ночью перерезала? Только деньги на ветер и порченый товар…
Рэй почувствовала, что пальцы у нее мелко дрожат. Надсмотрщик тихо вздохнул, озабоченный своими невеселыми прикидками будущего рабов, и педантично, почти любовно оправил навесной замок на решетке. Усилием воли Рэй выровняла внезапно охрипший до рычания голос и твердо произнесла:
- Я забираю ее.
Решительно и резко, пока не успела изменить свое решение, курьер скинула с плеча рюкзак и вытащила увесистый, сухо позвякивающий тонкой жестью мешочек. Рабы за оградой насторожились. Женщина в рваном балахоне придвинулась ближе, вцепившись грязными кривыми пальцами в сетку ограждения.
- Что насчет остальных? – оживился надсмотрщик, деловито сгребая крышки из ладоней Рэй и неторопливо их пересчитывая. – Могу сбавить цену до сотни за двоих сразу – откровенно неохота с ними возиться, ну, ты понимаешь. Старуха еще крепкая – может убирать в доме, следить за садом, а парень…
- У меня нет сада, - жестко отрезала Рэй. – Дома тоже.
Легионер скривил губы и закатил глаза, демонстрируя свое отношение к подобного рода чужим проблемам. Курьер уложила обратно опустевший почти на треть мешочек, начиная терзаться неприятными сомнениями насчет целесообразности спонтанного решения. Оборванная девчонка по другую сторону решетки внимательно следила за происходящим, не решаясь сдвинуться из своего угла.
Уверенно закончив отсчет сотни, надсмотрщик вновь обратил взор на покупателя, изобразив лучезарную дежурную улыбку:
- Не забудь снять с нее ошейник. Оторванная взрывом башка – не гарантийный случай для возврата товара.
Курьер слабо ухмыльнулась, покачала головой и размашисто хлопнула работорговца по плечу, поторапливая:
– Тащи уже сюда эту девку.
Пересыпав крышки в объемистый кошель у пояса, надсмотрщик загремел ключами, вынимая из петель тяжелый замок. Рабы в загоне беспокойно задвигались: парень на чистом рефлексе дернулся в сторону выхода, но замер под тяжелым взглядом легионера, пожилая женщина затравленно вжималась в свой угол. Работорговец махнул рукой, молодая девушка нерешительно поднялась на ноги и, вжимая голову в плечи, быстро проскользнула мимо надсмотрщика в приоткрытую решетчатую дверь. Рэй брезгливо отшатнулась, когда ее «покупка», упав на колени, мертвой хваткой вцепилась в ее сапог, содрогаясь в истерическом безудержном рыдании.
- П…пожалуйста…
На лице работорговца было написано крайнее отвращение, словно он стал свидетелем некой непристойной сцены. По сути, так оно и было. Курьер растерянно попыталась выдернуть ногу из крепких объятий рабыни.
- Прошу, пожалуйста… моя семья… Моя мама, выкупите ее, моя мама… Кенни, мой брат, его убьют, не отдавайте их…
Визгливый, срывающийся в захлебывающемся плаче голос болезненно резал по ушам. Надсмотрщик поспешил отойти от загона. Процедив плевок сквозь зубы, харкнул на решетку, бросив презрительный взгляд на плотно прижавшихся лицами к оградительной сетке оставшихся рабов.
- Да заткнись ты уже! – раздраженно прикрикнула Рэй, отшвыривая размашистым пинком вцепившуюся в ногу причитающую девчонку, царапающую ее сапог. Сейчас курьер в полной мере успела прочувствовать, сколь наказуема спонтанная инициатива альтруизма.
– На хрена мне сдались твои родственники - я не гребаный ангел-хранитель! – курьер не могла подавить разрастающееся до бешенства раздражение. - Веди себя спокойно или отправишься обратно, к семье!
Удаляющийся работорговец, не оборачиваясь, вскинул палец вверх и с жизнерадостным сарказмом выкрикнул:
- Обратно не возьму. Но кнут или розги продам со скидкой!
Молодая рабыня, сжавшись в комок, тихо рыдала, раскачиваясь взад-вперед и сжав ладонями плечи. Рэй прокашлялась, восстанавливая ровный тон.
- Если хватит мозгов и сноровки, то вытащишь их сама, я не собираюсь заниматься благотворительностью.
Девушка подняла на курьера полные слез глаза. Ее новая владелица скрестила руки на груди, и нервно подергивала носком сапога. «Зачем ты в это ввязалась, Рэй? Зачем ты вечно суешься во всякие авантюры, когда нужно просто пройти мимо?»
- Так, - постановила курьер, подводя некий итог, скорее успокаивая саму себя, нежели рыдающую девчонку:
- У тебя есть время до заката: постираешь мою одежду, вычистишь и отполируешь броню. Приготовишь еду. После этого я сниму с тебя ошейник и отпущу: пойдешь в Примм, это к западу отсюда, полтора… - оценивающе окинув девушку, Рэй поправилась: - два дня пути.
Рабыня недоумевающе захлопала большими, покрасневшими от слез глазами и вытерла кулаком мокрый нос. Рэй, держа твердый, спокойный тон, продолжала:
- Постарайся найти Руби Нэш - у меня к ней… небольшой должок, так что будешь выполнять все ее указания. И не смей упоминать, кто тебя послал, обо мне ни слова – это понятно?
Девушка быстро закивала. Курьер на мгновение задумалась и добавила чуть мягче:
- Возможно, старуха поможет тебе найти крышки для освобождения семьи.
Это была чистая ложь, но иначе не так-то просто будет избавиться от неожиданного приобретения, обернувшегося дырой в бюджете и залитом соплями сапогом.
- Спасибо, - пробормотала девчонка, чуть успокоившись и медленно поднимаясь на ноги. – Спасибо вам, мэм! Я забыла сказать - меня зовут Сэмми...
Рэй хмыкнула и тяжело вздохнула, отвернувшись в сторону:
- Знаешь, мне в высшей степени насрать…
продолжение следует
@темы: Фанфик, Fallout New Vegas
-
-
07.05.2011 в 18:33Сожалею, что приходится каментить анонимно, т.к. нет аккаунта на дайри, но должен сознаться, что часто захожу в ваше сообщество, очень его люблю. Буду рад увидеть продолжение фика.
daburukurikku.
-
-
09.05.2011 в 05:04-
-
09.05.2011 в 14:47Прода будет ближе к четвергу-пятнице.
-
-
07.07.2011 в 22:37-
-
07.07.2011 в 23:02продолжение есть в моем дневнике, но увы нужна регистрация на дайрях для его чтения.